Русский апофатизм. Из Проективного философского словаря:
«Развитие и консеквенции апофатической традиции — исключительно интересная и широкая проблематика. Стоит только подчеркнуть ее удивительное соответствует российско-советскому духовному опыту. За этим, очевидно, стоит тот факт, что православие, особенно российское с его интересом к исихазму, «умной» (не проговариваемой) молитве, восходят именно к апофатике.
Это обстоятельство позволило М.Н.Эпштейну проследить глубокие связи апофатической богословской традиции с российским нигилизмом XIX-го века, советского атеизма XX-го и российского авангарада. [4] Это очень по-русски — свирепо-юродивое поведение в духе Ивана IV (кстати, очень любившего «Ареопагитики»): неистовые грехи и раскаяния, «не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься» и т.д. По этой логике, если незнание Бога есть вернейшее знание о нем, то отступление от заповедей Божьих есть приближение к Нему.
И тогда неистовства, все новые и новые преступления, самоотрицание есть путь приближения к Истине. И тогда не только русский нигилизм, но и русский террор оказывается весьма апофатичен. «Кто душу свою спасти хочет — погубит ее, а кто погубит ее меня ради — спасет ее» — этими словами из Нового Завета молодая киевская террористка объясняла Б.Савинкову свой жизненный выбор. Такой путь спасения предстает двойным душегубством. Надо погубить свою душу, а самый верный путь к этому — погубить другого.
Слова из Библии могут приобретать священный смысл в устах убийцы — непостижимо. Это устрашает, потому что в британском переводе Библии, более близкому к оригиналу, слово «душа» переводиться как «жизнь» и фраза приобретает совершенно иной смысл: «Кто жизнь свою спасти хочет — погубит ее, а кто погубит ее меня ради (Христа) — спасет ее», поскольку речь идет о жертве собственной жизни, о способности отдать ее ради того, что мы могли бы назвать более важным, чем ты сам. А теперь представьте себе, что что из-за ошибки только в одном слове эта фраза стала черной клятвой кровавых убийц.
Рекомендую почитать: «Страх смерти и замысел, пусть даже и воображаемый»
