Творческий потенциал человека, страх смерти, возможный замысел, восприятие контрапункта в искусстве и вред философии Часть 4.
Невозможно умереть второй раз, если ты уже мертв…
«Я в духов превращу вас, только троньте…»
Шекспир «Гамлет»
Шекспир – гений. Кто с этим спорит? Лев Толстой? Но не я. Произведения Шекспира представляются мне Евангелием от Шекспира. Мог ли Шекспир один написать Евангелие? Споры об этом ведутся уже давно. Мне же ясно, что Шекспир мог это сделать, просто обладая восприятием, ощущением контрапункта в искусстве, и создавая его в своих произведениях.
Я думаю, что он писал несколько пьес одновременно, таким образом, удовлетворяя главному требованию построения контрапункта – вовлечение двух, трех, четырех сюжетов (как у Баха – мелодий), расстановка противоречий и постановка задач и замыслов. Не случайно, что главные произведения – пьесы. Они сжаты до текстов диалогов и лишены описаний – на остальное просто не хватало времени. Диалоги же таковы, что постановка просто не может не удастся, если только режиссер обладает мало-мальски музыкальным слухом и чутьем и хотя бы один раз слушал Баха.
Вы спросите, почему Евангелие?
Давайте рассмотрим его пьесы. О чем они? Они – все о смертных грехах: Прелюбодеянии, Убийстве, Корыстолюбии, Гордыне, Жадности, Праздности и Лени, Чревоугодии, Невероятной силе Ревности, Обмане и Лжи, Жажде Власти и Гордыне. А комедии созданы в контрапункте и через противоречие к этим порокам – Юмор, Ирония, Смех, Любовь, проявление Доброты, Верность, Дружба, Честность, Честь, Благородство, Искренность, Открытость, Восхищение созданным Миром.
И только одна вещь выделяется особо – это «Гамлет». Пьеса настолько необычна, настолько сложна и построена с такими мощными подводными течениями, что сомневаюсь, что смогу выделить главную тему сразу, так как в ней темы поставлены в жестокую конфронтацию, в своем противоречивом развитии эти темы достигают апогея, с выходом на контрапункт, но контрапункт – не гармонический, а разрывающий наше устойчивое человеческое восприятие и представление о божьем мире, как крае благодатном и мирном; и создается полное впечатление клоаки — задымленной и жуткой — страшной, кровавой, кровосмесительной резни. И это было создано — руками одного человека – Гамлета.
В своем воображении он уже представлял, что «Этот небесный божественный свод с непреступно вознесшейся твердью» – совсем не выложен золотой искрой – ибо он теперь – лишь скопление зловредных паров. Но ведь это его восприятие, а не наше с вами, так ведь? Горацио – его товарищ – был совершенно противоположного мнения – и не делал мир хуже, чем он был на самом деле. Вот вам и сила воображения, которое было чрезвычайно развито в Гамлете. Но каким он представил мир, таким и создал его вокруг себя – клоакой. Вот вам и пример восприятия человеком окружающей действительности, определяющей его дальнейшие поступки.
Мир такой, какой он есть
Мы видим мир таким, каким мы его себе представляем в нашем сознании или хотим видеть – верно? и несмотря на то, что Гамлет сам говорит в пьесе о том же: вещи не бывают сами по себе — ни хорошими, ни плохими, они становятся таковыми в силу нашей оценки, — он не задается вопросом, а так ли все это, как мне сейчас представляется? Гамлет совершенно забыл о Сдержанности – весь человеческий опыт учит только одному – и к плохому и к хорошему в своей жизни надо относиться сдержанно.
Так учит поэзия, потому что без сдержанности невозможно написать хорошие, стоящие стихи (а мы можем вспомнить его стихи к Офелии – одна скудость и бедность — чушь). Хотя был один поэт – Марина Цветаева, которая считала по-другому и дала, как и Гамлет, – своим несчастьям – своему морю бед — раздавить себя – и что с ней произошло? Нового качества она добилась только в стихах. Но в ее собственной жизни это закончилось человеческой трагедией.
Скажу более, пьеса подвергает сомнению Христианство и сам акт Христа, через распятие пытавшегося спасти род человеческий, так как противопоставление в пьесе тем во времени, их контрапунктивно-музыкальное развитие приводит не к возвышению человека, устоявшего благодаря своей вере, а к падению его; причем это падение человека благородного, с невероятно сильной волей, целеустремленностью, склонностью к ежедневному упорному труду и творчеству, честного, прямодушного, способного на жертву, на высокую любовь, на доброту, восхищающего Созданным.
А причина проста – и это не обстоятельства. Причина — в том, что Гамлет был христианином, принадлежавшим Римско-католической церкви. Это показано: Христос, вошедший на крест во имя спасения, лишил последователей своих Страха смерти, ибо объявил, что смерти – нет, что душа живет вечно. Первый вывод, который, к сожалению, делает человек, обладающий только логическим мышлением, — раз смерти нет, значит, убивая другого человека, я только приближаю тот момент, когда этот человек войдет в Царство Божие («Это ли не цель – желанная?»), и поэтому имеет значение только моя собственная смерть, приближение которой не близко, и я успею замолить свои грехи, буду прощен, и душа моя будет тоже жить вечно – ну не в Раю, так где-нибудь, чуть ниже…
Крестоносцы, например, думали именно так, иначе не было бы крестовых походов. Инквизиторы думали именно так, иначе бы не было миллиона человек, сожженных на кострах и замученных в подвалах. Нацисты в Германии – тоже были христианами, и, несмотря на это, а может, именно поэтому уничтожали в газовых камерах евреев.
И дело не в том, что Христос был не прав. Дело в том, что он лишил человека страха смерти, того ветхозаветного страха смерти, который, как я уже говорил, должен быть в человеке, ибо только это является залогом нравственного закона – ощущение смерти в себе, приближающейся и неминуемой. Просто потому, что как только есть средство уменьшить этот страх, нивелировать его чем-то – даже, например, наркотиками, алкоголем или психотерапевтическими средствами – сразу дает о себе знать разнузданность и стихийность человека, его неуправляемость, его воинственность или его Танатос – обращенный на других, который тем сильнее, тем ужаснее, чем меньше в человеке культуры, приобщенности к знанию, способности мыслить и постигать мир самостоятельно (после появления первых университетов – Крестовые походы прекратились).
Однако нужно быть справедливым: Христос хотел вытеснить из человеческого сознания Страх смерти и заменить его Страхом Божием – но не получилось…Страх Божий – абстрактен для человека, а страх смерти – реален – он существует в нас, живет с нами, воздействует на наши сны в гораздо более высокой степени, нежели положительные чувства и эмоции – известно, что самые сильные по впечатлению и воздействию на человека – ночные кошмары. Более того, в Евангелии от Матфея, да и в других тоже видно – что все Апостолы – безнравственные люди. Христос учил их – Смерти нет, но есть Страх Божий, а они все равно испугались смерти и отреклись от собственного учителя Христа – все поголовно, как стадо.
Можно ли доверять их речам после этого?
Я спрашиваю – можно доверять таким людям? Христос простил их – вот только поступки их остались и не только в истории: «Не то там на верху. Там в подлинности голой лежат деянья наши без прикрас и мы должны на очной ставке с прошлым держать ответ.» – слова Короля Клавдия из «Гамлета». Не странно ли, что это его слова?
Гамлет неслучайно был сверхобразованным, тонким, обладающим поэтическим умом и музыкальностью – венцом человеческого развития того времени. И все это ушло совершенно в пустоту, в никуда, в ничто – поскольку он был по воспитанию своему – прежде всего христианином, лишенным Страха смерти в силу своей Римско-католической веры. А свое благоговение перед смертью – опоэтизированное и интересное – ощущал как собственную трусость, которая якобы «заставляет нас мириться со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться». Слава богу, не всех нас ставят перед выбором, который был поставлен перед Гамлетом. Однако мы видим, что происходит с таким высоким человеком, как только подобный выбор ему предстоит сделать – Падение.
Смерть духовная и физическая. Полное уничтожение. Дальше жизни нет. Ибо Дальнейшее – молчание. Перед смертью – ее неотвратимостью – в последний момент – он понял, что он сделал и что натворил. Его настигло – Озарение. Я подчеркиваю – Озарение, как результат всех тем в пьесе, которая создана так, как будто это полноценный слепок с реальной жизни. Гамлет понял, что жизнь дана для того, чтобы жить на земле – если не вечно, то как можно дольше, просто руководствуясь своим Нравственным законом, который есть у каждого человека, убоящегося надвигающейся собственной смерти – но твердо осознавшего свой страх перед ней.
А человек, забывший, поверивший, что смерти нет – ибо убить нельзя, а только «в духов превратить», совершает падение и умирает и физически и духовно. Хотя бы потому, что не был выполнен замысел, пусть даже только возможный или такой, который должен был бы жить в нашем сознании, если мы не хотим повторения чужих литературных и действительных ошибок в своей жизни.
Месть Гамлета
Гамлет же решил совершить месть. В пьесе заметно, как постепенно трансформируется его сознание. Несчастье, настигшее его, — смерть отца, уже почти раздавившее его волю, подготовило благоприятную почву. Однако о чем попросил его призрак? Разве об убийстве? «Отмсти за подлое мое убийство» – «Убийство из убийств, как не бесчеловечны все убийства», — говорит ему призрак. Разве он сказал Гамлету: «убей»?
Как слушал его Гамлет, что не воспринял то, что призрак ему призрак, я подчеркиваю: «Убийство из убийств – как не бесчеловечны все убийства!» Прямым текстом сказано, что все убийства – бесчеловечны! – призраку-то можно верить – он там, уже за смертною чертой, с той стороны говорит, или бесчеловечна была только его – убитого короля — смерть? А смерти, которые он сам чинил, его «земные окаянства»? Как же с ними быть?
На самом деле, наказание или отмщение уже свершилось, когда Гамлет решил проверить слова призрака, и король увидел пьесу, в которую Гамлет добавил свои стихи. Какие это стихи – необыкновенные: «Рука тверда, дух черен, крепок яд Удобен миг – ничей не видит взгляд». Вот где его мощный талант нашел себе применение – в его ненависти, потребовавшей от него концентрации, напряжения его творческих способностей бессонной ночью – вот как реализовались плоды его немецкого просвещения! Однако, месть состоялась.
После представления, которое устроил для всех Гамлет, новый король остается наедине с самим собой и хочет, но не может покаяться: «Колени гнитесь!» – он кричит в исступлении и корчах своей совести. Но не может: «При мне все то, зачем я убивал: мой край, мой трон и королева». Совесть – неуничтожима. Совершив убийство – нельзя остаться равнодушным к нему, просто потому, что впереди маячит твоя собственная смерть, потому еще, что твой срок ограничен.
Зачем же Гамлету понадобилось дальше убивать? Можно было придумать еще что-нибудь. Например, заставить короля покуситься на следующее убийство, написав ему письмо, о том, что ему – Гамлету – известно все, и есть доказательства и свидетели убийства его отца. И послать такое же письмо матери. Таким образом, создалась бы амбивалентная ситуация – неразрешимая для того рационального ума, каким обладал король, – и она обладала бы сокрушительной силой.
Суть этой новой ситуации была бы такова: Он теряет Королеву как супругу и любовницу – таким образом, он лишается своей главной добычи, из-за которого он убил, так как что такое будет его трон – без королевы – женщины и его возлюбленной?
То есть убийство брата стало бы бессмысленным. Трудно предсказать, но после того, что уже было сделано, он сошел бы с ума, или сделался еще раз убийцею, или самоубийцею, не вынеся укора совести. Ибо кто захочет видеть мертвое тело убитого тобой мужчины или убитой женщины, если оно обязательно напомнит тебе о собственной смерти – грядущей и неотвратимой?
Злодейства Гамлета
Тем не менее, далее все злодейства совершает уже Гамлет – начинает с убийства Полония, которого он убивает – не случайно, а от испуга. За портьерой не может быть короля – Гамлет слышит перед тем, как нанести удар «О боже, стража!» – достаточно для того, чтобы понять, там — точно не Король. Он убивает из трусости. Гамлет испугался, что к нему подослали убийц. Потом он отсылает двух своих бывших товарищей на смерть, подделав письмо к Английскому монарху – те не знали и не догадывались, что в письме — оно запечатано, — и король не сказал им, что в нем, давая им свое напутствие перед дальним путешествием.
Так где же благородство Гамлета? Куда оно делось? А ведь внешне – это все тот же человек перед нами, который в начале пьесы не был способен на подлость. Где произошел в нем надлом? Когда? Я допускаю, что произошло это уже в монологе «Быть или не быть», когда благоговенье и уважение перед смертью он посчитал трусостью, а не залогом нравственного закона. Где же заповеди, которым его учили? Где христианская мораль? Где воспитание и его прогулки в церковь на причастие с малолетства? Ясно одно: когда человек остается один на один с постигшим его тяжелым горем и бедой, он не в состоянии логическим путем прийти к выводу, что теперь было бы в его положении – правильным и достойным поступком, а что ему делать нельзя ни при каких обстоятельствах.
Гамлет не смог сделать правильный выбор и пустился в рассуждения о жизни и смерти вообще, каждый раз позволяя мыслям о бессмысленности жизни занимать все большее пространство в своем сознании и создавая для себя, в конечном итоге, такой образ мышления, когда возобладавшая мысль о тщетности жизни уже уступает место возрастающему равнодушию к собственной и чужой смерти.
Другие части:
- пятая часть «О замысле и общечеловеческой любви»
- третья часть «Страх смерти и замысел, пусть даже и воображаемый»
- вторая часть «Замысел и противоречия перед созданием шедевра»
- первая часть «Творческий потенциал человека — путь к победе над страхом смерти?»
